Что такое дефицит внимания и гиперактивность и почему СДВГ — не каприз и не лень
Иногда на консультацию приходит родитель и говорит почти с отчаянием: «Он не может сидеть спокойно ни минуты, всё забывает, прыгает с темы на тему, не слушает меня, будто живёт в другой реальности. Учителя жалуются, бабушки ворчат, другие дети сторонятся. Что с ним такое? Я плохой родитель? Или он просто не хочет стараться?» И каждый раз я вижу одно и то же: усталого взрослого, который пытается справиться с ребёнком, чей мозг работает иначе, и ребёнка, который из последних сил пытается быть «как все», но у него не получается.
СДВГ — синдром дефицита внимания и гиперактивности — не про плохое воспитание, не про лень, не про избалованность. Это нейропсихологическая особенность, которая формируется не в поведении, а в мозге. У этих детей иначе устроены процессы саморегуляции, концентрации, переключения внимания и контроля импульсов. Их нервная система живёт в ускоренном ритме: мир кажется им медленным, задачи — скучными, инструкции — избыточными. Они не «не хотят» слушать — они не могут удержать внимание на том, что не вызывает у них яркого эмоционального отклика.
Родители часто спрашивают: «Откуда берётся СДВГ?» Причин несколько. Это и генетика, и особенности развития мозга, и влияние ранней беременности, и родовые факторы, и особенности формирования лобных долей мозга, которые отвечают за контроль и планирование. СДВГ — это не история про то, что ребёнок «слишком много сидит в телефоне» или «перевозбуждён мультфильмами». Нет. Он таким родился. И его мозг работает иначе с самого начала.
Но общество долго не понимало этой особенности. Таких детей называли непослушными, «летающими в облаках», недисциплинированными. Их стыдили за то, что они не могут сидеть ровно, не могут удержать внимание на уроке, не могут делать домашние задания последовательно. Они слышали с ранних лет: «Соберись! Подумай головой! Сколько можно?» И самое страшное — они начинали верить, что с ними действительно «что-то не так».
И здесь начинается то, что я вижу в своей практике снова и снова: ребёнок с СДВГ вырастает взрослым, который всю жизнь пытается доказать себе, что он не ленивый, не глупый, не слабый. Он может быть невероятно талантливым, креативным, быстрым, ярким, но его с детства учили, что он «не такой». И он носит это чувство внутри — как невидимый груз.
СДВГ — это не про глупость. Наоборот, среди людей с СДВГ — огромное количество талантливейших личностей: учёных, предпринимателей, художников, музыкантов, первооткрывателей. Их мозг работает в режиме непрерывного поиска, они схватывают идеи мгновенно, они видят то, чего не замечают другие, они думают нестандартно, они принимают решения быстрее. Но если такой ребёнок попадает в среду, где от него требуют усидчивости, тишины, послушания и равномерного темпа, — он ломается.
И тогда появляются проблемы. Не потому, что он «неправильный», а потому что его внутренняя природа конфликтует с внешней системой. Сначала он старается соответствовать. Потом устаёт. Потом начинает избегать задач. Потом — теряет мотивацию. И чем больше его давят, тем сильнее растёт сопротивление, раздражительность, протест, тревога. Многие дети с СДВГ переживают в подростковом возрасте колоссальное чувство вины: «Я хочу, но не могу». И это больно.
Как же понять, что у ребёнка действительно СДВГ? Это не только гиперактивность. Иногда она вообще отсутствует. Это могут быть трудности с организацией, забывчивость, невнимательность, рассеянность, сложности с завершением дел, эмоциональная импульсивность, резкие перепады настроения, ощущение, что ребёнок живёт сразу в пяти направлениях и ни одно не доводит до конца. У кого-то внешне это выглядит тихо — такие дети будто бы витают в облаках. У других — бурно, шумно, взрывно.
Но важнейшая мысль: СДВГ — это особенность, а не приговор. И если работать с ней грамотно, ребёнок вырастает адаптированным, уверенным, талантливым взрослым, который умеет использовать свои сильные стороны.
Что помогает таким детям? Прежде всего — принятие. Без стыда, без давления, без фраз «будь как все». Им нужен не контроль, а поддержка, не наказания, а структура, не критика, а ясность. Прекрасно работает «разбивание задач» на маленькие шаги, смена деятельности, визуальные расписания, таймеры, похвала за конкретные действия. Очень важен телесный компонент — движение, спорт, возможность выплеснуть избыток энергии. Ещё важнее — эмоциональная безопасность. Ребёнку с СДВГ нужно знать: его любят не за результат, а за него самого.
И, конечно, родителям полезно научиться понимать, что СДВГ — это не про управление ребёнком, а про управление средой. Бесполезно заставлять его сидеть, если его тело требует движения. Бесполезно ругать за забытое — нужно создавать системы, которые помогают помнить. Бесполезно говорить «соберись» — нужно давать конкретные инструкции.
И да, иногда ребёнку с СДВГ нужен специалист: нейропсихолог, психолог, иногда — врач. Не потому что он «болен», а потому что ему нужна адаптация. Мозг с СДВГ способен на невероятное — нужно только дать ему пространство.
И самое важное — ребёнок с СДВГ никогда не делает «назло». Он делает, как может. И если мы даём ему возможность раскрыться, а не зажаться, — он делает это прекрасно.