Позиция жертвы или почему человек привыкает жить в боли, которую можно было бы отпустить

Позиция жертвы — одно из самых тяжёлых психологических состояний. Не потому что она делает человека слабым, а потому что постепенно лишает его ощущения влияния на собственную жизнь. В позиции жертвы человек перестаёт быть автором происходящего и начинает воспринимать себя как объект обстоятельств. Всё будто случается с ним, а не по его выбору. Он терпит, приспосабливается, сжимается, ждёт — и всё это кажется единственно возможной стратегией выживания.

Это состояние редко выглядит драматично. Чаще оно тихое, незаметное, социально одобряемое. Человек может быть внешне «нормальным», функциональным, даже успешным. Но внутри живёт устойчивое ощущение: жизнь проходит мимо, решения принимаются без него, а любые попытки изменить что-то обречены. Позиция жертвы обещает иллюзию безопасности — не рисковать, не выбирать, не ошибаться. Но цена этой безопасности — отказ от собственной субъектности.

В терапевтическом кабинете это часто звучит одинаково. Фразы вроде «мне не везёт», «я не могу», «так сложились обстоятельства», «я ничего не решаю» повторяются снова и снова. Они уже не про конкретную ситуацию — они про мировоззрение. Про убеждение, что усилия бессмысленны, а выбор опасен. В какой-то момент человек может честно признаться: он уже не помнит, когда в последний раз что-то действительно зависело от него. И именно в этом месте становится видна глубина позиции жертвы.

С точки зрения психологии позиция жертвы формируется не из слабости характера, а из длительного опыта бессилия.

**** Если в детстве или значимых отношениях желания человека систематически игнорировались, границы нарушались, а попытки проявить волю наказывались или обесценивались, психика усваивает простую формулу: «моё действие ничего не меняет». Эта установка может сохраняться десятилетиями, даже если внешние условия давно изменились.

На биохимическом уровне позиция жертвы часто связана с хроническим стрессом.

Повышенный кортизол делает нервную систему гиперчувствительной: человек постоянно сканирует пространство в поиске угроз — эмоциональных, социальных, символических. Любые изменения воспринимаются как риск. В таком состоянии психика не ищет решений, она ищет способы подготовиться к боли.

Одновременно снижается дофаминовая активность — исчезает предвкушение, интерес, внутренний импульс «я хочу». Это не лень и не отсутствие мотивации. Это выученная невозможность. Если мозг долго получает подтверждение, что усилия не приводят к результату, он перестаёт поощрять желание. Так формируется состояние, в котором человек много чувствует, но почти не действует.

Важно понимать: позиция жертвы не всегда выглядит как страдание.

** **Иногда это постоянная усталость, скрытая обида, ощущение несправедливости мира. Часто появляется склонность обвинять других — партнёра, родителей, начальство, систему. Не из злости, а потому что во внутренней картине мира именно они обладают властью. У самого человека этой власти как будто нет.

**Позиция жертвы почти всегда растёт из боли. **

****Иногда это эмоциональное насилие, иногда — хроническая нехватка признания, иногда — атмосфера семьи, где ребёнку не позволяли иметь собственное мнение. Бывает и так, что человек долго сравнивал себя с другими и постепенно утратил веру в свою ценность. В какой-то момент психика принимает решение не решать — так меньше разочарований.

При этом у позиции жертвы есть вторичная выгода.

** **Она освобождает от ответственности. Там, где есть выбор, есть риск: ошибиться, проиграть, быть виноватым. Жертва избегает этого риска, оставаясь в зоне эмоциональной тени. Там одновременно больно и безопасно. Больно — потому что жизнь не проживается. Безопасно — потому что никто не требует взрослого решения.

Снаружи это может выглядеть как слабость, но внутри это сложный защитный механизм. Человек защищается не от мира, а от собственной боли. Признать, что ты можешь, — значит столкнуться с тем, что раньше не мог. А это часто невыносимо.

Есть ещё один характерный признак: поиск спасателя. Это может быть человек, работа, отношения, деньги, терапия, любая внешняя структура, которой передаётся право решать. Спасатель нужен, чтобы оправдать бездействие. Но он не приходит. И тогда позиция жертвы только укрепляется.

На уровне тела это состояние часто проявляется как зажатость в горле, груди, плечах. Там, где должен возникать импульс действия, появляется блок. Человек много говорит, много анализирует, но шагов почти нет. Тело словно переполнено несделанными движениями.

Важно подчеркнуть: позиция жертвы не является врождённой чертой личности. Это приобретённая стратегия, а значит — из неё можно выйти. Не через насилие над собой и не через лозунги «возьми себя в руки». Выход начинается с постепенного возвращения себе права влиять. Права хотеть. Права ошибаться. Права действовать неидеально.

Переломный момент часто звучит просто: «Если я выбираю — значит, я живу».

Когда человек начинает делать пусть маленькие, но собственные выборы, меняется не только мышление, но и физиология. Снижается уровень хронического стресса, возвращается дофаминовый отклик, появляется ощущение контроля — не над миром, а над собой.

В этот момент жертва становится субъектом. И мир перестаёт быть местом, где всё происходит с тобой. Он становится пространством, где ты происходишь.